Alexandre Szmytko

Anthony Harrell
Энтони Харрелл
● Дрём (от слов "дремота", "дремать").

Возраст:
● 16 лет.
Факультет, курс:
● Рейвенкло, 6-й курс.

Чистота крови:
● Полукровка.
Участие в дополнительных кружках/Место работы:
● Нет. Совятня Хогвартса - неофициально.

Волшебная палочка:
● Кость пегаса в лакированном чёрном дереве, 12.2 дюйма, тяжелая и жесткая.
Энтони её первый владелец.
Артефакты:
● Нет.
Метла:
● Модель "Апокалиптика".
Питомец:
● Нет. Он совник без личной совы, как сапожник без сапог.

Патронус:
● Предполагаемая форма - голубь.
Амортенция:
● Кока-Кола - земляника - морозная свежесть.
Боггарт:
● Пожар:
Сначала перед жертвой боггарта, прямо из пола выскакивает одинокий огонек, после чего от него бежит под ногами узкая лента огня, огибая сзади, а зайдя за спину, резко разрастается бушующим пламенем с будто бы раскинутой парой крыльев, заставляя упасть и вжаться от этого огня в пол.
На пламя невозможно смотреть, оно раскаленно-белое до рези в глазах, и в то же время ярко-огненное, пламенеющее – этот огонь воет, точно ураганный ветер, и плюется искрами.
Кроме того, из него вылетают горящие капли, которые под действием чар Риддикулуса тут же превращаются в падающие яркие звезды, в то время как сам огонь внезапно «догорает», осыпаясь черной сажей среди клубов дыма, больше похожих теперь на белесые рваные облака в ночном небе.
Зеркало ЕИНАЛЕЖ:
●  Откровенность зеркала безгранична, потому едва ли Энтони и артефакт пережили бы встречу друг-с-другом, тем более при свидетелях.
Он видит в зеркале себя, смотрящего куда-то в сторону и наверх – зеркальный близнец словно вглядывается в даль, а потом, вдруг, одной левой ловит прилетевшую стрелу…с привязанной к ней валентинкой (на ней хорошо видны инициалы Энтони, он разворачивает послание и начинает читать).

Сильные стороны:
●Хорошо летает и держит равновесие; хорошо и быстро считает, может проводить все вычисления в уме; знает Историю Магии, помнит даты из нее, факты, заодно и законы магического мира – у него вовсе отличная память на зависть многим, в том числе на лица – просто человек-дневник; умеет общаться и обращаться с животными.
Помимо того, что педантичен, Энтони еще крайне чистоплотен и ни морально, ни физически не может находиться в неубранном, запущенном помещении (музейные развалины и гробницы не в счет – там то все отлично и никакой грязи нет, только «пелена времен»).
Оттого, напрактиковавшись за свою жизнь,  может заявиться в совятню, чтобы одним взмахом палочки навести там шорох и порядок, заодно продемонстрировав, кто тут главный филин и по чьей мерке теперь будет строиться уют.
Главное, он на самом деле любит сов и никогда не бывает с птицами всерьез груб, сохраняя с ними отношения на равных, в том числе и по степени свободы.
А имея хороший слух, может, ради успокоения птиц и если есть настроение, насвистеть им короткую мелодию из пары-тройки протяжных нот.
В семейной же совятне, в одном отделении, он развесил собственноручно собранную коллекцию китайских колокольчиков и умеет в несколько касаний извлечь из них чарующие звуки.

Трансгрессия должна ему удаваться, и без последствий, потому что она как раз предполагает вдумчивость и сосредоточенность, в том числе на себе самом и каком-то конкретном месте.
Слабые стороны:
● Вейлы имеют над ним безграничную власть и от этого влияния, пагубное оно или нет, Энтони не имеет возможности отгородиться.
Даже у потомков вейл он легко пойдет на поводу, потому что они притягивают его, точно магнит булавку.
Возможно, оттого, что вейлы склонны перевоплощаться именно в птичий облик, а жизнь этого волшебника с самого рождения выстраивалась вокруг темы птиц и с ними он связан уже неразрывно.
Заклинания выходят у него слабо (Буквально. Еще ни одно заклинание он не смог произвести в полную силу, не считая тех, которые использует особенно часто, и тех, что удались под действием допинга из специальных снадобий и зелий).
Трансфигурация так же не дается, особенно все, что связано с живыми объектами.
Если зелье не из ветеринарной фармакологии, то, скорее всего, в его изготовлении Энтони провалится.

Привычки:
●  Кто угодно может отозваться о его привычке тащить в дом и скапливать в своей обители всякий странный хлам, как о нездоровой мании, или вовсе сочтет его мелочным клептоманом.
Однако, каким бы скопидомом он ни был, Энтони смотрит на свое хобби иначе, и свою тягу к вещизму видит безобидным увлечением; вводящей других в заблуждение иллюзией.
Тем более, он оправдывается тем, что настоящего хлама среди его добычи нет, а все вещи и вещицы разобраны по порядку и имеют свое место, свою полку.
Энтони убежден, что смысл существования заложен в любой из частичек его коллекции, так же как и срок жизни. Он предполагает, что однажды, это все ему пригодится, а если срок пройдет и применение не будет найдено, то после даже он расстанется с ними с легким сердцем (впрочем, до сих пор не было случая, чтобы Харрелл младший что-то выносил мешками из дома, а не наоборот).
Каждая вещь ценится им так же за свою привлекательность – он видит, что все они прекрасны и неповторимы, а сам очумелый, хаотичный коллекционер  уверен в своей способности выцепить из любой груды безделушек самую особенную (да, глаз-алмаз).
Он бы не собирал так много, однако удача остается к нему благосклонна, и он постоянно, без смертельных на то усилий, с успехом пополняет свои собрания чем-то новым и интересным, что может подарить каждый отдельный день и любое новое место.
На самом деле не беда, если что-то из коллекции пропадет, возможно, он упустит это из виду или нарочно не придаст значения, так же может и по собственному желанию расстаться с вещью, применив в чем то или отдав кому-то.
Хотя, все же никто здравомыслящий, естественно, не порекомендует вторгаться и что-то рушить в  личном пространстве Энтони, чья натура склонна упорядочивать все в собственном окружении, отмечая в памяти положение любого предмета с фотографичной точностью.
С момента первой с отцом рыбалки, Энтони, к примеру, собрал такую коллекцию блесн, какой не найдется и у рыбака-чемпиона.
А его коллекция наклеек и трафаретов однажды пригодилась, когда весной, возвращаясь из школы, он ради шуточной мести обклеил весь чемодан близкого друга так, что потом на платформе тот его долго не мог отыскать среди чужих вещей (друга такими выходками все равно не отвадишь, он того и не добивался, а коллекция наклеек с тех пор только стала больше).
Его любимая книга – сборник сказок с фантастическими иллюстрациями рукокрылых красавиц и прочих жарптиц. Однажды, в течение месяца, Энтони поставил на полку с ней еще с десяток подобных томов, просто чтобы замаскировать ими свое сокровище.
Некоторые же вещи он принес с мыслями «неплохой получился бы портал в Китай» и таких несостоявшихся, разнообразных порт-ключей тоже скопилось не мало.
К тому же, Энтони всегда есть из чего собрать гирлянду к любому празднику – хоть дом, хоть квартал, хоть статую свободы обмотать.

Среди других привычек, есть у этого парня, воспитанного совами, одна такая – отзываться про себя или вслух обо всем, что его раздосадует словами: «Дикость какая», «Ты что, животное?», «Зверинец какой-то».
К слову, все знали, что в маггловской науке птицы причислены к животным, и потому отделять одних от других будет неграмотно?

Самая главная и заметная привычка Энтони, это нет, не бег по утрам – сон днем.
С детства сбив свои биоритмы, и подстроившись под режим хищных птиц, этот мальчик-который-рос-с-совами привык бодрствовать в темное время суток и отдыхать днем.
Причем, отчего-то он склонен спать при распахнутых шторах, так,  чтобы на него попадали лучи солнца, или в глубине дома и все равнопри горящих лампах.
На залитой солнцем лужайке лицом в траву, в то время как вокруг кипит жизнь – идеально.
Кто знает, возможно, так к нему приходят наилучшие сны?
В то же время, он старается не вести себя по-свински, и учитывая предпочтения других людей, бодрствуя ночью никакими фантиками не шуршит, а передвигается исключительно босиком или в носках.
При том, что в Хогвартсе общие спальни, каким-то образом он умудрился еще ни разу не потревожить ни чей чуткий сон во время своих ночных вылазок в гостиную и на кухню.
Со всем вниманием передвигаясь даже в кромешной темноте, Энтони не натыкается на предметы, тем более в тех помещениях, чью обстановку успел как следует запомнить.
Так что, пожалуй, вампирам, и тем, нашлось бы, чему у него поучиться.
Предпочтения:
● Любит яркую луну равно так же, как ненавидит любой полдень в ясную погоду.
В питании очень привередлив, легко откажется от много, а кое-что вовсе не сочтет за еду, хотя она легко и быстро насыщает, среди этого списка выделяются любые: сыры, паштет, пюре, сметана, мусс, мороженое, выпечка и хлебобулочные изделия из теста, так же бисквиты, большинство каш, колбасы.
Он будет рад, если в пицце окажется максимум пиццы и минимум теста, потому что не желает есть смешанные продукты, доведенные до однородной и мягкой консистенции как та же булочка или густой йогурт.
Ему подавай все такое, чтобы можно было рассмотреть каждую отдельную частицу продукта, прочувствовать ее.
Вся его еда такая – дробная и цельная, из подобной «добычи» всегда можно составить какой-то салат – именно салатами любой сложности он и питается в основном, а еще хлопьями мюсли всухомятку, в которые может добавить все, что ему захочется.
Потому он не любит пирожные, зато охотно полакомится конфетами, как и оливками, кусочками мяса или крайне рассыпчатым ризотто.
В остальном же ему все равно, как именно будет приготовлено блюдо и прилагается к нему заправка, соус или нет.

Не воспринимает сокращение своего имени до Тони – в детстве его так никто не называл и сейчас ему сложно привыкнуть к его звучанию, оно ему не нравится.
Потому те, кто знают его достаточно хорошо, избегают этого имени, чтобы им в ответ на это не принесли как-нибудь сову по имени «Тони» - парень запросто может понять такой призыв по-своему.

Характер:
● Замкнутый человек, ориентированный внутрь себя, и привыкший так же эмоции держать закрытыми на замок.
Необщительный от слова «необщительность» - он словно плотно заворачивается ото всех в плащ, притягивая и частицу «не» к себе поближе.
При том, внимательно наблюдая за миром исподлобья, и отмечая все вокруг себя, он всегда заранее знает, если кто-то пытается приблизиться к нему, выйти на контакт – он настороже, к нему невозможно подкрасться внезапно, чтобы сблизиться. А если и удастся такой трюк – дружбе точно не бывать, уж лучше попытаться смириться с тем, что Энтони видит всякое приближение издалека. И этого не избежать, так что с этой сторожевой башней не получится действовать исподтишка – или Энтони заметит, что к нему набиваются в знакомые-приятели, а затем человек на свой страх и риск пойдет дальше на сближение под его пристальным взглядом, или же отношениям вовсе не быть.
Разве что наоборот – кто-то приглянется ему самому, и тогда все будет развиваться по иному сценарию – сорвавшись с насиженного места, как бы ни было оно ему дорого, Энтони «расправит крылья» и снизойдет на объект своей симпатии внезапно, как снег на голову…возможно, правда на голову, хотя это не грозит, по крайней мере, никаким особо назойливым телесным контактом – парень никогда не проявляет излишнего или эмоционального рукоприкладства.
Он ловко абстрагируется, умудряясь даже в шумной компании остаться в своем собственном одиночестве.
Самое характерное его поведение, это когда в общей гостиной со стороны Энтони наблюдается лишь космическая тишина, и только время от времени, внезапно, словно гром среди ясного неба, раздается его «Ху-хух!» по какому-то особо важному поводу.

На самом деле он не такой уж умный, скорее вдумчивый, потому может и час, и два просидеть на одном месте в лабиринте или над запутанной схемой, а затем, в один миг найти выход или верное решение.
Ладно, только другие справятся не хуже, а еще быстрее, что как раз чаще всего бывает крайне важным.
Так же, никакую книгу он не отбросит сразу после прочтения, обязательно задумается над сюжетом, идеей и сделает для себя не один вывод. Ему только дай – напишет ни чем не уступающую по объему книгу-рецензию.

И Энтони не такое уж Рейвенкло, чтобы пренебречь чувствами других, справедливостью, честью, потому весьма симпатизирует склонным к благородству, открытой души гриффиндорцам, особенно, когда они борются на стороне добра не ради собственных рыцарских амбиций, а за жизни и душевное спокойствие других.
Хаффлпафф так же не коробит ему душу, скорее греет.

Гордый. И не сказать, чтобы это было хорошо для него или такое раздутое чувство собственного достоинства прекрасно, красиво само по себе.
Так, он никогда, будучи совой, не стал бы носить на себе почту даже королю всея Земли, и не принял бы с нежностью придуманное имя «Букля», «Сычик» etc.
Только встреча с гиппогрифом на уроке УЗМС немного его исправила – теперь он сумеет поклониться, не уронив короны с головы, хотя все равно никогда не сделает этого первым.

Он привык, что любые его заскоки и ошибки близкие списывают на сов, даже слово «голова» часто заменяя на «сова»: «Ты совсем безсовый?!», «У человека должна быть сова на плечах», «До совокружения»…и прочие совизмы идут вход, если пытаются взывать к его СОВести.
Во всем у других виноваты совы: он дурак – совы; мышиного хвоста для зелья не хватило – совы съели; чихнул в Лондоне – в совином пухе дело; не дали разрешение – совы задержали песьмо со справкой и так до бесконечности.
И наслушавшись такого, он только еще больше проникается чувствами к этим птицам, сочувствуя им заодно и запирается в совятне еще на больший срок, нежа их своим вниманием.

Энергичен Энтони до крушения стен и высекания искр из негорючих объектов. Об этом мало кому известно, учитывая, что пик активности приходится на ночь, как у всех сов.
Энергия та энергией, только стоит ей поднакопиться, а потом, если еще пнуть в нужную сторону – фатальных последствий не избежать, Энгри Бердс нервно закурят.
Причем, сам по себе Энтони весьма доброжелателен, о чем едва ли расскажут сталкивающиеся с ним в коридорах во время занятий волшебники – все поголовно считают его раздражительным тюфяком (хотя он всего лишь спит на ходу и не желает видеть на пути своих грез ни одну помеху).

Родословная:
● Отец, Харрелл Джон – англичанин, маг-полукровка; мать – Беретта Роум – американка, волшебница, тоже полукровка. Братьев или сестер нет.
Биография:
● Угадайте, где впервые отец Энтони встретил свою будущую невесту и жену, а заодно они провели и свою первую ночь вместе, последствием которой  стал их сын?
На выставке сов за городом, в одной благоустроенной совятне…
Так  Энтони и жил – он, мама, папа, и с десяток пушистеньких птенцов со своими родителями над ними.
Чем больше он рос, тем более расширялся мир его исследований – со временем, он изучил каждый уголок огромного магазина своей семьи, и не было ни одной доступной ему клетки, в какую бы он лично не залезал хотя бы раз, неважно, была ли она пустой или нет.
Он проводил дни, и еще чаще – ночи в совятне.
Спрыгивал на матрацы спиной вперед с самого высокого насеста башни; изучал книги в поисках не избитых имен для молодых сов; гонял, как сумасшедший, по газону мышей вместе с хищными летунами.
В разноцветном вихре перьев, одна за другой проносились перед ним судьбы пернатых душ, потому повзрослев, родословную каждой совы из совиного центра Харреллов он знал лучше своей собственной.
Не сказать, чтобы он был изолирован в детстве от других детей, только сонный совиный мальчик очень уж вяло (от слова «никак») реагировал на удары лопаткой по темечку в песочнице, потому общение так и не заладилось.
Да он и не унывал, потому что у него был свой особенный мир, со своими собственными совами (тизер-трейлер к мультфильму Легенды Ночных Стражей на сцене Харреллов каждую ночь).

До Хогвартса Энтони ходил в обычную маггловскую школу – волшебникам пришлось довериться магглам, потому что они были слишком заняты семейным делом, чтобы перевести мальчика полностью на домашнее обучение.
Лишь некоторые предметы Энтони изучал с приходящим волшебником, как, например, латынь, необходимость в которой едва ли получилось бы объяснить воспитателям-магглам, тут проще было справиться своими силами.
Больше всего ему удавалась математика, что в будущем пригодилось, когда Энтони стал помогать в магазине и мог быстро считать, выводить, подсчитывать, заодно цепко присматриваясь к ценам конкурентов на совиные лакомства.
Лучше математики он к своему возрасту овладел только навыками каллиграфии – тут ему до сих пор нет равных.
В школе он писал перьевой ручкой, а дома – совиным пером. И не надо было никаких дополнительных стимулов, чтобы заставить Энтони держать перо уверенно и вести ровно.
Так что слова «как курица лапой» точно не о его почерке, тем более,  за «курицу» Энтони мог дать сдачи просто машинально, с детства привыкнув воспринимать всякое неосторожно оброненное слово о птицах на свой счет.

Магические способности проявились у него вовремя и в полной мере, так что письмо из Хогвартса было ему обеспечено – он разве что не приманил его чарами, потому что своими выходками точно уж напросился.
Мало у кого в его возрасте при первом спонтанном всплеске волшебства за раз получалось произвести столько шума и света (скорее всего оттого, что у большинства детей в такой момент не было солидной воодушевляющей поддержки со стороны в  виде сотни сов-друзей).

Позже, спустя года, Энтони вышел в Косой Переулок за волшебной палочкой.
Хитрый продавец, зная семью Харреллов, в первую очередь предложил все палочки с «птичьей» начинкой – от когтя феникса до пера павлина-альбиноса.
В итоге его выбрала действительно палочка с пером, хотя и весьма условно – сердцевиной оказалась кость из крыла пегаса.
Счастливый до малиновых ушей, и считающий себя уже состоявшимся волшебником, Энтони вернулся домой, где церемонно позволил каждой сове несколько секунд посидеть на своей волшебной палочке – у него рука почти отнялась, что одна, что другая, и все равно он с улыбкой под носом дождался, пока круговерть этой очереди не иссякнет.
Распределение не пугало парня, результатом его он так же не хвастался – в конце-концов, кроме дополнительной любопытной библиотеки прямо в гостиной, других привилегий у него и сокурсников, кажется, не наблюдалось, как и ограничений по посещению занятий – тоже все как на других факультетах, плюс учитывали даже некоторые личные предпочтения начиная с определенного года обучения.

Дальше, между вторым и третьим курсом к Харреллам пришла беда, да не одна, а как часто бывает – в паре с другой за ручку.
Сначала случился страшный пожар в совином центре, во время которого пострадала большая часть здания, люди остались живы, однако несколько сов так и погибли в огне.
Семья оказалась перед выбором: ночевать на улице, вернуться в закопченные руины или переехать на новое место.
Они выбрали третье, и на время распределив сов по другим совятням и домам, улетели к родственникам матери в Америку.
Харрелл старший тогда взялся разработать и улучшить противопожарную систему безопасности магазина, которой, как показал этот случай, оказалось недостаточно для такого большого здания.
А поскольку причиной пожара стала авария (лопнула газовая труба, проходящая у стены магазина), им выплатили все по страховке, с помощью магии же строительство и ремонт шли в два раза быстрее.
Энтони с тех пор панически боится оказаться в эпицентре пожара или взрыва – в тот год он даже не мог заставить себя прикоснуться к хлопушке, а любые чары, даже не относящиеся к стихийным, и все равно, вызывающие побочным эффектом искры или дым, давались ему в то время отвратительно (позже он и вовсе перестал пытаться наверстать упущенное, не стремясь особо развивать свои навыки в области заклинаний, что любому волшебнику, по итогам,  всегда пойдет в ущерб).

В Америке же тринадцатилетний Энтони впервые столкнулся с вейлой, вернее только с ее дочкой, именно тогда осознав свою главную слабость в жизни – слабость к этой расе.
Едва завидев ее, он не мог оторвать взгляд осовевших глаз – между широко распахнутыми веками по диску радужки расплылся огромный черный зрачок, в котором уместилась бы целая галактика.
Галактика же, вместе со звездами, тогда и кружила в его голове – даже волосы на затылке встали дыбом.
Она казалась немного старше, выше. Впрочем, он мог и ошибаться, потому что ориентировался тогда исключительно на самые красивые части женского тела, а у нее они, как ему показалось, если и не были как у взрослой, все равно не уступали никому по красоте, тем более даже самой взрослой мисс.
Неизвестно, улыбалась ли девочка, тем самым усугубив ситуацию – помедлив, Энтони осторожно приблизился к ней, и не в силах сказать ни слова, лишь стал рядом и полюбовно потянул губами за прядку ее волос, да так и застыл.
Наконец, они разговорились…о том, где бы найти третьего и совершеннолетнего для заключения Непреложного Обета. Потому как вейла оказалась не прочь, чтобы этот придурочный мальчик, что пытался кружить ее на руках и признался в любви, стал в будущем ее мужем.
В итоге они сошлись на том, что пока что лишь обменяются волшебными палочками наподобие колец (все равно колдовство вне школы для несовершеннолетних было под запретом).
И когда Энтони уже вел ее в дом, показать своих сов, внезапно, их застали его родители, что вовсе не приняли идею скорой свадьбы, не прониклись безграничным обаянием невесты.
Более того, они ужаснулись их обмену и оклеветали девочку в подмене волшебной палочки обычной веткой, а Энтони назвали «идиотом» и «слепым щенком».
Они разлучили их!
Энтони в тот же день сбросился с крыши особняка.

Только в больнице, под гнетом многочисленных травм и сопровождающих их медикаментов и снадобий, его любовная горячка спала, и он осознал, насколько разрушительно может быть воздействие на него вейловских чар, да и самих вейл без всякого колдовства.

К пятому курсу он как и прежде продолжал большую часть свободного времени проводить в совятне Хогвартса, заодно ухаживая за совами и отслеживая, не появилось ли среди них заболевших или совсем чужих-залетных.
По причине своей тотальной сонливости днем Энтони так и не стал участником ни одного школьного клуба или сообщества.
Еще он к своим шестнадцати годам благополучно и без последствий переболел почти всеми птичьими болезнями, передающимися так же и человеку.

С.О.В. он сдал скорее по везению – все предметы, что он знал плохо пришлись по расписанию на утро и вечер, то есть на время, когда его мозговая активность еще активна, а реакции адекватны.
Потому проходной бал по ним он заработал.
По тем же предметам, что знал на отлично, Энтони все равно получил проходной балл, потому что снова спал с открытыми глазами и не мог заставить сознание включиться даже мантрой из трех заветных букв.
Тем более, накануне он так перенервничал, что не мог весь день глаз сомкнуть, а после воспользовался бодрящим зельем, которое не оказало должного эффекта (и вопрос преимущества маггловских энергетиков над зельями волшебников, в будущем стала темой его личных исследований).

Сразу после С.О.В. человек-сова нататуировал себе на подъеме стопы четырехкрылую сову в полете (Почему не пятикрылую? Экзамен ведь сдают на пятом курсе).

И не смотря на многочисленные слухи, Энтони не вел никакую тайную, и тем более незаконную жизнь в Хогвартсе, проворачивая по ночам темные дела, работая на себя или какие-то группировки.
При том, несомненно, стоит признаться, он был первым учеником за всю историю школы волшебства, который сорвал со своего факультета столько баллов за нарушение комендантского часа (видимо, его бессонница не шла в сравнение даже с людьми, подверженными симптомам ликантропии).
По причине же своих ночных вылазок и некоторой отчужденности характера, у Энтони на данный момент среди призраков Хогвартса знакомых больше, чем среди живых учеников.
Тем не менее, самое большее, что он позволял себе по ночам – не пропустить почти ни один рок-концерт маггловских (!) групп  в городе, да и то, естественно, случалось вне школы на каникулах.

Связь:

Участие в сюжете:
● Добровольно приму участие в квестах - сюжетных и не очень.
Как вы нас нашли?
● В топе ролевых в поисках форумов по тематике HP.