p a o l o    n u t i n i   -  i r o n   s k y

Яркое палящее солнце уже начинает тянуть руки к горизонту, ищет там своё укрытие, но пока не находит. Окрашивает дневной свет железной, скользит за ними вдоль по дороге, заставляя металл, из которого почти полностью состоит маячивший впереди город, приветственно поблескивать, дарует ему образ сияющего миража. Но это все лож, в этом городе их не ожидает ничего хорошего, шатен кажется это чувствует вибрирующим волнением, что аккуратно дёргает своими холодными пальцами за струны его души. Риз медленно переводит взгляд с пейзажа на мужчину рядом, смотрит на его расслабленное лицо. Нет, не лицо, на маску которая это лицо скрывает. Не та, что материальна и создана из самых инновационных материалов, та, что соткана из его нежелания обнажать свои собственные чувства. Те самые, которые не раз были растоптаны, те самые, которые были не раз преданы, те что раненым зверем спрятались в самую глушь и не желают больше выходить наружу.

Тиран чувствует заинтересованный взгляд, поворачивает голову в его сторону, одним кивком головы спрашивает: "что случилось?", а Риз так же, лишь жестом, даёт свой ответ: "ничего, просто устал". И от этого беззвучного диалога почему-то становится так легко. Город впереди больше не кажется огромным чудовищем, что, притаившись, распахнул свою пасть и только и ждёт, чтобы проглотить их, переживать и выплюнуть обглоданные кости.

Устроившись удобнее в кресле, что так благосклонно принимает форму тела, глава Атласа откидывает голову на подголовник и переводит свой ленивый взгляд обратно за пределы их маленького мира, что образовался в рамках скользящей машины со звуками тихо рычащего двигателя. Смотрит на пролетающие за окном пейзажи, но не видит их. Он очень устал, тело израсходовало слишком много резервов, а без подпитки малиновым ядом, грани между сном, реальностью и мыслями начинает стираться. Заслонки, что позволяли сдерживать эти три потока, трещат по швам, а вместе с тем за окном на ребристом пейзаже из гор и пустошей начинают проявляться слегка прозрачные фигуры мирных жителей. Они растут на песке, словно деревья, и тянутся вдоль движения их машины. Такие красивые и чистые. Невинные? Но в чем? Каждый из нас в чем-то виновен и в чем-то нет, все это в равных долях пронизывает нашу жизнь и с этим нужно смириться. А тем временем у людей за окном появляется оружие. Большие красивые стволы, в черноте дула которых можно разглядеть самый первородный мрак грядущих смертей. Они тяготят их руки, они подводят их к самому первородному из чувств - жестокости.

А ведь Риззи тогда промолчал, никак не от комментировал монолог Джека, хотя ему было чем возразить. И сейчас, пока его глаза лениво рассматривали жестоко убивающие друг друга иллюзии, у него было время обдумать все произнесенные и оставшиеся при себе мысли. В чем-то бывший глава Гипериона был безусловно прав, спрос на оружие на Пандоре был всегда даже во много выше спроса на чистую воду, цена за которую на отдельных континентах иногда превышала стоимость жизни. Нет, не обычной человеческой, та давно обесценилась, какой-то особенной, за которую можно было получить больше, чем крошечное разграбленное поборство. Но разве это правильно, разве можно построить мирную жизнь, когда у каждого встречного при себе будет орудие несущее страх и смерть? "Если у человека в руке будет пистолет, рано или поздно он спустит курок. Рано или поздно он отнимет у кого-то жизнь. А смерть не приходит одна, за ней всегда по пятам следуют другие. Ради мести, ради удовольствия, ради желания жить - в конечном итоге это не важно. Где есть свободно гуляющая смерть, там есть только хаос" - так считал Риззи и ему бы хотелось, чтобы Джек тоже понял эту простую истину. Да, спрос рождает предложение, но что если этого самого предложения не будет? Тогда и сам спрос угаснет, словно разгоревшееся пламя, помещенное в вакуум.

Нет, Риззи не был наивным глупцом, он понимал, что полностью от оружия отказаться невозможно, нужно же как-то защищать хрупкий рай, который он хотел построить и на который рано или поздно кто-то положит свой глаз, захочет разрушить, но в этом вопросе мужчина больше доверял машинам, чем эмоциональному гомо сапиенсу, у которого в генной цепочке заложено желание быть на верхушке пищевой цепи, даже если она целиком и полностью складывается из ему подобных.

Равнины и горы остались позади, дав возможность покрасоваться пригородной местности с сухими шпилями высушенных до капли деревьев, ржавым останкам машин и плавящейся на солнце старой колесной резине, которую так любвеобильно поклевывают раки. Это все оставило иллюзии позади и вроде бы должно пугать, но Риззи слишком давно на этой планете и видел вещи похуже, но что-то внутри нервно дёргается, снова это чертов предчувствие. Оно сжимается тягучим ошметком и ложится на плечи тяжелым грузом.

Благодаря холодному равнодушию водителя, которое позволяет цепко держать руль в своих руках и не отвлекаться на никому не нужную жалость, машина плавно скользит по улице. Кажется, словно Джека ни что не может задеть, ни что не может достучаться до его жалости, ни что не может сделать его прежним. А ведь Риз узнал, каким Джек был раньше, прежде чем стать тем, кто он есть сейчас -  хладнокровным тиранам. "Ты знаешь, он не всегда был таким..." - именно с этих слов начался долгий рассказ Афины, и глава Атласа слушал эту историю с упоением. И хоть она особо внешне не изменила его отношения к бывшему работодателю, все же слишком многое было пережито, но глубоко внутри него зародилось какое-то иное чувство и именно оно стало решающим фактором в долгих спорах с самих с собой "воскрешать" или "нет". Он хотел верить в лучшее...

Сейчас внешне мужчина выглядел вполне расслабленным, но рука на ручке двери нервно сжимается, впиваясь в кожаную обивку короткими ногтями. Риззи вглядывается в замотанные лица женщин и детей, видит людей преклонного возраста... и его совесть цепляется за их образы. Он ещё не смог преодолеть то, что у Джека осталось далеко позади. Та стена, что делит на "правильное" и "неправильное". Та, которая зовётся совестью. Глава Атласа отворачивается от всех этих людей и закрывает глаза. Старается убежать от тех мыслей, что гонятся за ним попятам, но они все равно настегают его жестокой лавиной, утягивают в темный подвал осознавания, сотканного из противоречий:

....
ведь кто-то из тех бандитов мог быть кому-то из них сыном, мужем, отцом... а теперь их нет. я снова заставляю людей страдать...
но они же хотели вас убить! они бы не подумали о твоих родителях, о твоих возможных детях...
они одичали, они по другому не умеют. голод, недостатки воды и окружение заставляет их себя так вести...
не обманывайся риз, не обманывайся если хочешь стать достойным... стать тем, за кем будут следовать... и в конечном итоге, тебе же понравилось чувствовать эту необузданную силу!
....

- Та вывеска. Похоже на бар... - бархатистый голос с хрипотцой не заставляет вздрогнуть, он вливается в тело через барабанные перепонки и чудодейственным бальзамом снимает напряжение, становится теплым лучом, за который риз так доверчиво хватается и вытягивает себя наружу. "И правда, Риз, что плохого может случиться, когда с тобой за компанию сюда прибыл и самый страшный человек на этой планете? " - эта мысль настолько забавная, что мужчина не может сдержать тихого смешка, рвущегося наружу.

-Я думаю, это одно из самых шикарных мест, куда можно заглянуть будучи в путешествии. Поздравляю, ты умеешь выбирать, - позволяет себе язвить, ловя ответный смешок. Натянув капюшон на глаза, Риз ловко выбрался из машины, слегка размял затекшее тело и внимательно проверил закрепленные на поясе пистолет с одной стороны и свою дубинку с другой. Перед электронным глазом вновь появилось почти прозрачное строение машины. Пара нехитрых манипуляций и двери издают приглушенный щелчок, оповещающий о закрытии. Вот чего-чего, а остаться без машины совсем не хотелось, особенно после того месива ранее, -...идем.-

С внешней стороны машины этот городок выглядел еще хуже. Обедневший, обшарпанный и гниющий. Разрисованные детьми стены, валяющийся везде гниющий мусор. А запах было и вовсе не описать, он накрывал с головой, щекотал ноздри и вызывал легкие рвотные позывы. Неосознанно Риз старался держаться ближе своего компаньона, чуть ли не притираясь своим плечом к плечу, хотя внешне было и не сказать о его волнении. Правило номер один - не давай своему противнику знать о твоей неуверенности. И хоть сейчас его противником выступал целый город, Риз не думал ему сдаваться. Да и он же обязан идеально сыграть свою роль мимо проезжающего бандита, ребят, с которыми лучше не связываться.

"И занесло же нас..." - тихо бубнит шатен, замирая на пороге этого странного заведения, которое и баром то назвать сложно. И он бы точно предложил Джеку вернуться обратно в машину, если бы не понимание того, что им обоим нужен капитальный отдых в горизонтальном положении. Солнце уже клонилось к горизонту, а значит они в дороге уже как минимум сорок часов, из которых последние восемь вел тиран. Его спина скорее всего нещадно ныла, а та "разминка" явно добавила свои пять копеек к усталости. Да и Риз чувствовал, что уже на пределе. Что еще немного, и он не отличит реальность от сна, а сон от реальности, - "соберись, немного отдохнете и уберетесь из этого места! ". Поднеся металлическую руку к виску, Риззи ожидал почувствовать хоть немного спасительной прохлады, но разогретый металл казался еще горячее, чем его собственная кожа. Вздохнув, он все же двинулся за Джеком, стараясь так пристально не отвечать на скользящие по ним взгляды, стараясь прибавить своему виду как можно больше уверенности. Поэтому, поймав один из самых пристальных и оценив широкую маслянистую улыбку, Риз побил ее своей ехидной, откидывая мешковатую ткань свисающей туники и показывая незнакомцу свою пушку. Решительности у того поубавилось, что и к лучшему. Обогнув очередной стул, мужчина нагнал своего компаньона, который как кстати нашел общий язык с местным барменом.

Риз внимательно слушал их диалог, скучающе оперевшись о стойку и тихо что-то насвистывая. Но то, как Джек полез искать по карманам деньки и как посмотрел на него, не найдя ни одной купюры – было бесценно и конечно же глава Атласа не мог упустить возможности пошутить. Сумасшедший? - спросите вы. Возможно, а может просто он знает грани за которые можно переходить, а за какие нет. В конечном итоге Джек тоже человек и посмеяться ему не помешает... или немного позлиться.

- Что, ты уже потратил все свои карманные деньги? - шатен аккуратно подходит ближе, закидывает руку на плечо мужчины и искривляет свои губы в ухмылке, которая единственная была хорошо видна из-за мрака, создаваемого капюшоном, а после вытаскивает из кармана несколько мятых испачканных, словно они уже ни раз пережили кровавую бойню, купюр номиналом в сто долларов каждая, - надеюсь этого хватит, чтобы нам не мешали? Мы люди деловые, нам нужен крепкий сон. А часов через пять, и хороший завтрак. -

Риззи казалось, что он буквально видит в глазах владельца появляющиеся знаки в виде банкнот. Он был отвратителен в своей жадности. Пока дети за этими стенами голодали, он посмел отрастить себе такое брюхо. Бары - очень выгодный бизнес. На Пандоре много кто не сидит на месте и путешествует, а такие "островки" становятся хорошим, да и главное дешевым, место для временного отдыха. Тут можно завести новые знакомства, снять шлюху, поесть, провернуть пару денег, запастись провизией, и судя по тому, что рядом нет ни одного приличного "мирного" городка, эта отожравшаяся свинья вполне могла позволять себе завышать цены. 

- Мой взор привлек / Старый знакомый / Почему ты здесь, и кто это? – Риз вздрагивает и замирает, пока рука плавно соскальзывает с массивного плеча. В помещении резко становится холодно и тихо, словно за одно мгновении из бара выкачали все звуки. И только удары его сердца бьют по перепонкам: тук-тук тук-тук тук....

Глава Атласа очень долго продумывал свой план, уделил невероятное количество времени различным мелочам, даже таким как потрепанные купюры. Кажется, он учел все возможные развития событий, но этого он предвидеть не мог. Этот голос, эта манера говорить, эта прямолинейность - все указывало лишь на одно, и Риз знал этот ответ, но до последнего пытался убедить себя в том, что все это игра его больного воображения. Что стоит обернуться и там никого не окажется, но вытянутая черная фигура была там и вместе с этим последние надежды рассыпались на мелкие осколки, пали ниц и застелили собой грязный пол, заляпанный чей-то кровью, впитавшимися разводами былой бливотины.

Зеро, Ассасин, неплохой знакомый для главы Атласа... и по совместительству один из тех немногочисленных людей, кто мог разрушить спокойствие Джека, кто мог вывести его из себя. И Риз не знал, что с этим всем делать, хотя нужно было что-то сказать.

На Зеро смотреть сложно, его гладкий шлем является не только качественной защитой и прикрытием, но и хорошей отражающей поверхностью. Поэтому, когда ты смотришь ему в "глаза", ты на самом деле видишь свои. И хоть сейчас они прикрыты капюшоном, но Риззи все равно кажется, что он видит два малиновых всполоха, они отвлекают, стараются заманить его на кривую дорожку, но также и помогают собраться, опомниться.

- Привет... - совсем не приветливое, сухое, натянутое и насильно выдавленное из вибраций пересохших связок. Он не знает, что сказать, ведь неосознанно встав между ними, Риз почувствовал напряжение за спиной. "Узнал... как он мог не узнать, " - шатену так хочется развернуться, схватить Джека за плечи, попросить держаться. Ведь все так хорошо шло, ведь у них только начало получаться действовать в тандеме, и тут все могло разрушиться за один миг. Уж если парочка наемников смогли пробудить в нем ту жестокость, то что мог сделать индивид, который участвовал в убийстве его дочери, тот, кто был одним из его убийц.