Keep your face to the sunshine and you cannot see a shadow.
|
Adelaide Kane
|
If I'm gonna tell a real story, I'm gonna start with my name. |
Ranghild Cecilia Nott
Ранхильд Сесилия Нотт
|
Life is not a problem to be solved, but a reality to be experienced. | Life isn't about finding yourself. Life is about creating yourself. |
Возраст:
17 лет, 1 ноября 2005 года;
Факультет, курс:
Слизерин, 7 курс; | Чистота крови:
Чистокровная;
Участие в дополнительных кружках/Место работы:
Дуэльный клуб и клуб фехтовальщиков; |
Move fast and break things. Unless you are breaking stuff, you are not moving fast enough. | Innovation distinguishes between a leader and a follower. |
Волшебная палочка:
● 13 дюймов, кедр и коготь дракона, средней гибкости;
Артефакты:
● Кольцо с фамильным гербом Ноттов, открывается и имеет отделение, в котором в порошковом виде содержится снотворное. С магической точки зрения имеет сомнительное свойство порт-ключа переносить своего владельца в первое фамильное поместье Ноттов на юге Великобритании, полуразрушенное и давно не используемое;
Метла:
● Метлы не имеет и этой формой магического транспорта не пользуется со времен первого курса, после окончания соответствующей дисциплины;
Питомец:
● Клубкопух, необычайно маленький, но горячо любимый; | Патронус:
● Патронуса никогда в жизни не вызывала, но в перспективе это будет ястреб, как и у ее отца;
Амортенция:
● Дорогой табак, сандал и жасмин;
Боггарт:
● Инфернал, который чаще всего принимает вид отца;
Зеркало ЕИНАЛЕЖ:
● Ранхильд в кресле Министра Магии; |
Peace cannot be kept by force; it can only be achieved by understanding. | Creativity is a habit, and the best creativity is the result of good work habits. |
Сильные стороны:
● Пророк с неконтролируемым даром. За всю жизнь сделала порядка двух-трех уже исполнившихся пророчеств и около десятка, еще хранящихся на полке в Министерстве. Пророчества не запоминает за очень редкими исключениями. Хорошо знает историю магии и не дурна в заклинаниях и древних рунах.
Из сильных черт характера следует выделить аналитический склад ума, амбициозность и выдержку. Твердость характера взяла от отца, а умение чувствовать и сопереживать от матери;
Слабые стороны:
● На метле не летает в принципе, в растениях не разбирается вообще и единственное, что запомнила из школьного курса травологии - с мандрагорой лучше быть максимально осторожной. По иронии судьбы прорицания едва дотягивают до «удовлетворительно», а астрология запомнилась сущим бредом, не стоящим никакого внимания;
Из слабых черт характера - чрезмерная горделивость, доходящая порой до заносчивости, неумение разбираться в людях, склонность ко лжи и противоречивость в суждениях в силу изредка проявляющегося желания ставить чувства над разумом; | Привычки:
● Перечитывает книги, которые особенно понравились, пересказывает одни и те же мысли различными фразами, улыбается, говоря самые отвратительные гадости, кусает губы до крови в задумчивости и крутит волосы на пальцы, активно жестикулирует в случае чрезмерной эмоциональности;
Предпочтения:
● Любит синий цвет и все производные, скандинавские страны, холодную погоду, дожди и рождество. Обожает черный чай без сахара, званые ужины и приемы, быть в центре внимания. |
Nearly all men can stand adversity, but if you want to test a man's character, give him power.
|
Характер:
Говоря о себе, стоит ли полагать, что я могу быть достаточно объективна и непредвзята, чтобы составить картину наиболее приближенную к реальности и далекую от того, как мне хотелось бы видеть себя в зависимости от собственных убеждений и представлений о своей же натуре? Впрочем, натура моя переменчива и в один из моментов моей жизни и моей судьбы это описание придется как нельзя кстати, ведь именно ему я буду соответствовать однажды, будучи достаточно целеустремленной и амбициозной, чтобы добиваться своего порой самыми неоднозначными и сомнительными методами, каким я давно уже обучена не только своим далеко неглупым отцом, но и своей безупречной в коварстве и жестокости матушки, в чьих жилах текла и до сих пор течет кровь норвежских королей, последних валькирий и темных как самая глубокая ночь скандинавских легенд. Вероятно, не умение считаться с методами в достижении собственных целей это порок каждого наследника семей, которые никогда ни в чем не нуждались и могли позволить себе если не все, то по крайней мере очень многое. Мои отец и мать сделали все возможное для того, чтобы меня как можно меньше задевали слабые отголоски закончившейся не так давно войны, в которой со средствами не считалась сторона проигравших. Пожалуй, и мне бы хотелось по мере возможности избежать подобных аналогий в отношении собственной безупречной фамилии, а потому мое отношение к почившим в летах Пожирателям Смерти навсегда останется за полями этого пергамента. Мои желания и мои усмотрения, мое свободолюбие и неприятие нечистокровных, мое желание власти и утверждения собственной личности над другими не имеет никакого отношения к идеологии прошедших лет, как и к какой-либо идеологии вообще в силу одного лишь того факта, что исправные знания в области истории магии научили меня тому, как мало на деле значит коллективная идея и коллективные же устремления и как много разрушений они могут принести. Единственная ценность ради и для которой я готова и желаю жертвовать собой и своей молодостью - моя семья, моя чистая кровь и будущее фамилии Ноттов, пусть даже я в полной мере осознаю, что послужу этой фамилии в полной мере лишь когда сменю ее на ту, что сможет быть полезна интересам моего брата и моего дома. Все мои амбиции, чаяния, желания и устремления день ото дня продиктованы лишь одной целью - защитой своей семьи и утверждением ее превосходства. Слишком сильно былой лоск нашей чистой крови пострадал после поражения никчемного полукровного выскочки с чрезмерным самомнением и весьма скудным умом. И слишком многое предстоит сделать нам с братом, чтобы не упасть в грязь лицом и не попустить фамилию, наследие и нашу честь. Этому нас учили едва ли не с рождения и лишь это на самом деле имеет значение. Потому что все мы однажды уйдем в землю и лишь имя и превосходство семьи останется в веках. Порой это кажется многим чересчур консервативным взглядом и не менее консервативным воспитанием и я не стремлюсь это оспаривать. Если традиционные взгляды и единство с фамилией означает быть консервативной, значит, так тому и быть.
Я не лишена страстей, желаний, взглядов и своих собственных чувств, однако в обществе из которого я происхожу это в сущности второстепенно и многое из того, о чем я думаю и чего желаю, я предпочитаю молчать. Я оставляю за собою право слез и громогласных истерик, равно как и нетерпеливой радости за закрытыми дверями. На публике же на моем лице крайне редко отображается что-то большее, чем вежливая светская улыбка и заинтересованный блеск в темных глазах. Это то, что называется хорошим воспитанием и это то, от чего я вряд ли смогу когда-нибудь отойти. Меня не учили стыдиться самой себя, но равно так же меня не учили саму себя понимать. Вот почему зачастую мне чрезвычайно сложно разобраться с тем, где заканчивается светская маска и начинаюсь я сама. Но это остается лишь незначительной деталью, когда я оказываюсь среди тех, кто мне дорог и среди тех, кого я желаю видеть подле себя.
Я амбициозна и целеустремленна. Мне сложно отказать в уме и взглядах на вполне определенные ситуации. Я не вижу в себе всего лишь женщину и не усматриваю таких взглядов на саму себя среди других людей. Anguis in herba - наиболее точное определение, характеризующее мое положение и мою ситуацию в контексте сложившейся реальности. Порой я задумываюсь о том, как долго мне удастся сохранять столь же холодную голову и столь же крепкий разум. И по мере приближения известных событий, мне кажется, что столпы моей жизни начинают давать трещины у самого основания. |
No great man lives in vain. The history of the world is but the biography of great men.
|
Родословная:
Теодор Гиперион Нотт - отец, глава дома Ноттов, 42 года, чистокровный волшебник. Пропал четыре года назад, до сих пор найден не был, официально признан мертвым, однако место в фамильном склепе до сих пор пустует;
Раннвейг Атендора Нотт (Брагстад) - мать, чистокровная норвежская волшебница, 42 года, после исчезновения супруга большую часть времени проживает в Осло, совместно с семьей своего старшего брата. Была выдана замуж против воли и всей душой ненавидит Великобританию;
Маркус Рагнар Нотт - старший брат, чистокровный волшебник, 24 года, глава дома Ноттов после исчезновения отца, владелец фамильного бизнеса по добыче редких ингредиентов для зелий и волшебных палочек, равно как и всех видов колдовской медицины;
Биография:
Я знаю, что эта история повторяет сотни таких же историй за века существования моей страны. Чистокровный юноша берет в жены такую же чистокровную волшебницу из другой страны. Он и его семья начисто игнорируют разницу менталитета, взглядов, воспитания и даже привычек в области магии. Теодор просто привык получать то, что ему хочется, а на тот момент ему хочется любым способом заполучить гордую, заносчивую и броскую девчонку из благородного норвежского семейства. И он получает ее. Просьбами, уговорами, обещаниями, угрозами и крупными финансовыми вложениями, он получает семнадцатилетнюю Раннвейг и хотя ритуалы, которые проводятся над ними в день их свадьбы кажутся ему дикостью, она становится его женой. Горделивая и непокорная. Дочь валькирий и северных ветров, она ненавидит его всем своим сердцем и всей душой и Теодор еще не знает, что эта ненависть годами будет подтачивать его решимость и он будет жалеть, что не может не навредить репутации своей семьи, если разведется с матерью своих детей. Сколько раз он в дальнейшем будет пытаться избавиться от нее? Ее не взял яд и падение с лошади, она ненавидела его, но была верна и не реагировала ни на какие провокации со стороны. Ее репутация жены и матери была безупречна, хотя молва о северной ведьме, такой непохожей на местных женщин и на их воспитание, расходилась по Великобритании с чудовищной скоростью. Ее боялись и ее избегали. О ней шептались и перед ней преклонялись. К ней прибегали за руническими амулетами на успешную беременность и роды, на сохран семьи и на удачное замужество. Она была и оставалась иной от самого начала и до самого конца. И она ненавидела своего мужа, его наследника и эту проклятую страну.
Я знаю это, потому что я была ее светом в этой бесконечной тьме.
Я знаю это, потому что видела ужас в глазах своего любящего отца каждый раз, когда он пытался с лаской и заботой смотреть на меня.
Я знаю это, потому что вопреки традициям нашей семьи, в моем имени слишком сильно сквозили тона самых темных норвежских ночей.
Я знаю это, потому что я - кровь от ее крови и плоть от ее плоти. И по мере того как я слышала скорбные песни северных ветров, перебиваемых ее страшными сказками, я все лучше понимала, что из ледяной паутины крови детей Одина мне уже никогда никуда не уйти.
Я помню свое детство счастливым, потому что таковым его делала моя семья. По отдельности ни мать, ни отец, ни брат счастливы не были, потому что родителям сложно было даже делить стол за завтраком, не говоря уже и о чем-то большем, а брат уставал от постоянной необходимости выбирать между отцом и матерью. К несчастью для Маркуса, Раннвейг в сыне не была заинтересована от слова «совсем» с самого его рождения и потому игнорировала его существование, всю свою молчаливую любовь сосредоточив на мне одной. Я не была против. Не была против, потому что оставалась и остаюсь связующим звеном всей своей семьи. Меня любил отец, мною интересовался брат и меня берегла как зеницу ока наша мать. Я никогда не знала одиночества. Малюткой я много времени проводила с родителями и играла с братом, пока он не уехал в Хогвартс. Образованием моим за редкими исключениями занималась матушка и ей сложно было отказать в этом умении. Я рано начала постигать азы темного магического искусства ее страны и рисовала руны на песке так же успешно как писала письма на английском брату и на норвежском своим родственникам в Осло. Будь воля моей матушки и я без сомнения оказалась бы в Дурмстранге, потому что в надлежащее время мне пришло письмо и оттуда тоже. Однако, воля отца моего была крепче и убежденность в том, что мне стоит оставаться под присмотром брата стала основным аргументом в этом споре. Впрочем, Раннвейг была убеждена в том, что обучила меня всему необходимому и ей нет нужды более беспокоиться о том, что я когда-нибудь ее разочарую. И я не разочаровывала. Потому что сердце мое и разум мой были так же холодны и покрыты инеем, как ее родина, а полные северных напевов колыбельные не оставляли меня ни на единый миг в моей жизни.
В Хогвартсе я пополнила ряды Слизерина, чему безмерно были рады отец и брат, не будучи уверенными в том, что я буду полностью и всецело соответствовать ожиданиям семьи и святейшего дома Ноттов. Но я соответствовала. Не так, как они того бы хотели. Во мне не было подлой лживости и гнильцы, что давно уже поразила своей гнетущей сутью благородные английские дома. Я была чересчур прямолинейна и в этой прямолинейности нередко жестока, но я всегда добивалась своего и никогда не забывала, что семья - самое главное, что у меня есть. Я знаю, что их уже тогда пугали во мне повадки моей матери. Я знаю, что ужас, который испытывал Теодор перед своей супругой он перенес и на меня тоже. И наиболее явственно этот ужас проявился в тот день и час, когда я изрекла первое свое пророчество и в Министерстве началась бесконечная волокита по фиксации меня как очередного пророка. Мнится, в тот день родители впервые поссорились так сильно, как никогда не позволяли себе ссориться при нас. Брат увел меня в другую комнату и велел сидеть там до тех пор, пока продолжалось выяснение отношений и попытки понять, кто виноват во всем этом. К несчастью для отца, в руках матери моей в тот вечер вспыхнули руны - единственная магия, которой она не брезговала в кругу семьи. Совпадение это или Боги Асгарда берегли мою мать как свою наследницу, но Теодор исчез через два дня и безуспешные поиски продолжались три последующих года.
Бразды правления семейными делами и домом Ноттов пали сначала на мою мать, а затем на моего старшего брата.
Я не знаю, о чем Раннвейг говорила с Маркусом целую ночь, но на утро она попрощалась со мной и пообещала, что даже в самые темные ночи ее семья в Осло будет меня ждать.
Но я знала, что моя семья навсегда осталась здесь. В лице моего брата и долга перед моим священным чистокровным домом, гниль которого была разбавлена чистейшей кровью моей матери, давшей вопреки всему надежду на выживание и будущее.
Должна признать, что мы с братом представляли безупречный тандем. Званые вечера, дела семьи и полезные для Ноттов связи составляли безупречный реквизит нашей повседневности. Я знала, что мне в будущем предстоит сослужить добрую службу выгодным браком и не противилась этому ни единой минуты. Приоритеты семьи над моим личным всегда оставались важной составляющей жизни. И это осталось бы таковым, если бы по нелепой случайности мне не довелось однажды завести разговор с тем, кто казалось бы, не имел права даже переступать порог нашего дома. Полукровным волшебникам не место было под сводами фамильного поместья, но статус в Министерстве Магии порой решал такие незначительные сложности.
Как я допустила, чтобы беседа продолжилась в письмах? И как вообще так вышло, что сердце стало биться быстрее не из-за волнительной бравады предстоящего вечера? Я полюбила человека, женой которого никогда не смогла бы стать. И эта чудовищная истина отравляла день за днем мое существование на седьмом курсе Хогвартса, когда мне надлежало бы думать совсем об ином.
Не так давно брат сообщил мне о том, что намерен решить мою судьбу браком с чистокровным своим партнером по бизнесу. Он просил моего одобрения и я дала его, все еще помня, что семья и интересы семьи превыше всего.
Достанет ли мне силы и мужества сдержать данное обещание и не разорвать помолвку?
И будут ли Боги благосклонны ко мне больше, чем к моей матери, не позволив повторить ее судьбу? |
It's your turn, so take a seat we're settling the final score. |
Связь:
● wind-of-the-north
Участие в сюжете:
● С радостью приняла бы участие в сюжетных квестах. Пробный пост. Если бы кто-нибудь, когда-нибудь спросил Сибилл о том, что она чувствует с момента своего возвращения в этот треклятый город, она бы ответила какую-нибудь незатейливую и приветливую чушь, потому что такой роли от нее ждали - всегда улыбчивой, милой и не обремененной тревогами наследницы империи своего отца, которой в любом случае будут заниматься лишь мужчины семьи, всецело защищая молодую Виндзор от тягот жизни и скучных обязанностей. В восприятии большинства членов общества этого никчемного города, Сибилл была красивым, тихим и едва ли заметным приложением к фигуре сначала своего отца, теперь брата, а после - мужа. Она не могла ничего чувствовать. Разве чувствуют что-то дорогие куклы, чей разум и чья душа заключены в неприлично дорогих нарядах, машинах и ювелирных украшениях? Разве могут они восприятием своим уходить дальше дозволенного? О каком беспокойстве, тревогах и боли может идти речь, когда брат с утра радует ее новым авто, а вечером берет с собой на вечер в мэрию, где она может продефилировать в платье из последней коллекции какого-нибудь модного дома и в туфлях на таких высоких каблуках, что идти сложно? Для чего ей вообще было это беспокойство? Сибилл не смогла бы объяснить. Если она чем-то отличалась от семнадцатилетней девочки, готовой ради брата перегрызть глотку любому и стоять на своем до самого конца, так это тем, что прошлая Сибилл плевала бы в лицо всему обществу и день ото дня доказывала, что она другая и ради брата она готова отдать всю эту искрящуюся мишуру. Это чертово благополучие, которым ей попеременно тыкали брат, родственники и просто окружающие люди не стоило для Виндзор ровным счетом ничего. Потому что она точно знала, что все это может исчезнуть в одночасье за жалкие шесть часов. И не поможет ничто. Ни слезы, ни деньги, ни кровь, ни связи. Ничто. Она считала так и по сей день. Но в отличие от семнадцатилетней Сибилл, тактично молчала об этом и была той, кем ее ожидали видеть не ради собственного благополучия и спокойствия. Ради благополучия и спокойствия своего брата, который мгновенно перестал бы чувствовать себя хозяином положения, если бы его сестра говорила, что думает и делала то, что считает верным. Она была здесь ради него, она была здесь для него, она была здесь потому что он этого хотел. И как бы часто глаза ни наполнялись слезами, как бы больно ей ни было каждую ночь, которую он проводил в объятиях своей очередной подружки, как бы ни сгущался панический ужас каждое утро, что она поправляла ему галстук и отпускала по его делам, она обязана была держать спину прямо и молчать. Это была империя ее брата. И даже если руки тряслись от страха за него каждый день, проявлять этот страх Сибилл не имела права. Имела право только вот так украдкой узнавать у самых близких о том, что происходит. Выудить хоть что-нибудь, чтобы в очередной раз убедиться - он повторяет путь их отца и конец их будет еще более чудовищным, чем у Джеймса. Что ей было делать? Кричать, плакать, топать ногами и умолять его уехать? Бесполезно. Воздействовать через ближайших родственников? Бесполезно. Давить на жалость? Бесполезно. Все это было бесполезно. И Сибилл тем сильнее закипала, чем лучше это понимала. Эдмунд вопреки ее ужасу не посвящал сестру ни во что. И каждое слово дяди, каждый его жест и взгляд относительно всего, что происходило в этом городе потому были столь ценны и столь значимы для Виндзор. Она даже не дышала в эти секунды, втягивая в себя одни лишь короткие фразы лишенные правды, равно как и лишенные лжи. Нейтральность раздражала. Попытки смолчать раздражали. Но Сибилл помнила. Держать спину прямо и молчать. Ради брата и его благополучия. Она в его империи. И покуда не покинула ее, подчиняется законам по меньшей мере до тех пор, пока хватит сил.
- А по-моему, мои навыки нам всем бы очень пригодились, - поднимая глаза на дядю, отвечает девушка, - Хотя бы потому что у меня хорошее образование, есть опыт, моя заинтересованность личная, а не финансовая и мне не нужен гонорар, - насмешка недвусмысленна и Сибилл прячет ее за глотком вина. Слишком много болтать не стоило даже с дядей, да и вряд ли он готов и должен был участвовать в этих аспектах отношений племянников, - Но я непременно подумаю о Вашем предложении, дядя Ричард. Скажу честно, я не уверена, что в гражданском обороте не достигну одной из крайностей - сойду с ума от скуки, или заставлю всех уволиться за несовершенством системы и невыполнением должного, а потому мне надлежит крепко подумать. Хотя меня и прельщает, что ты ценишь меня достаточно высоко для такой ответственной работы, - но недостаточно высоко для того, чтобы защищать честь и безопасность семьи в суде на посту адвоката. И очень зря, потому что Сибилл не только чувствовала себя как рыба в воде в этой области, но еще и училась в школе с нынешним помощником окружного прокурора, что заметно улучшало положение дел. И, пожалуй, это дело и впрямь было единственным, которое заставило бы Виндзор остаться в городе, где абсолютно все причиняло ей боль даже куда более острую, чем она ощущала после смерти своей семьи.
- Хотя вообще-то я не понимаю причин, по которым меня оценивают как «всего лишь женщину» и не дают ни прямой, ни косвенной возможности участия в реальных делах семьи. Или всем правда проще думать, что чем дальше я от этого, тем более безопасным является мое существование? - она поднимает бокал и спустя десяток секунд официант доливает в него вино, к которому Сибилл притронется еще очень нескоро, - Это абсурд, - коротко заключает девушка и делает неопределенный жест рукой. Это возмущение - наибольшее из того, что она может себе позволить. И это возмущение по сути своей - пустой звук. Выражение никчемной проблемы среди всего чуждого и чужого, неправильного и отвратительного. И Виндзор отчего-то становится противно. Противно, что спустя столько времени они оставались родственниками, но по сути были чужими людьми. Противно, что и дядя, и брат уже давно отвели ей конкретное место в этом маленьком кукольном театре, где у Виндзор-младшей даже не было роли с репликой. Она была не персонажем. Вещью. Разменной монетой, которой мало кто интересовался до нужного момента. Для чего все это? Сибилл не знала. И чем дольше они пытались сохранить поверхностную любезность этого бессмысленного разговора, тем труднее было понять. Виндзор рада была видеть дядю. Но был ли он все еще ей дядей на самом деле? Или их связь прервалась еще в ту ночь, когда сердце Элейн перестало биться? Как странно эта встреча расставляла коррективы. С одной стороны она напоминала девушке о том, что у нее хотя бы формально есть семья, а с другой - не давала забыть как много ее с этой семьей теперь разделяет.
- Это неправда, дядя, - она тихо вторит его смеху спустя какое-то время пронзительного и отвлеченного молчания, удобнее садясь в кресло и, откидываясь на его спинку, - Вы бы сошли с ума, если бы Эдмунд и Леонард поменялись местами, - она хитро прищуривается, вспоминая обрывки злополучного разговора в отеле и в очередной раз ловит себя на мысли, что многие взгляды остались прежними. И Ричард точно не хотел бы, чтобы его единственный сын был подобием Эдди. Ни один родитель не хотел бы, чтобы его чадо ходило по краю пропасти день ото дня, - Но, мне как любящей сестре, не пристало обсуждать братьев в их отсутствие, - отшучивается в одночасье девушка, продолжая вертеть в руках бокал с вином, но даже не думая подносить его к губам.
- Я тоже расскажу Вам секрет, - вдруг заявляет девушка и смотрит на дядю со вполне искренним желанием сознаться в чем-то предосудительном, - Единственная причина, по которой я до сих пор не собрала вещи и не уехала в Лондон - моя репутация там здорово подпорчена кокаиновым скандалом, за который я могла бы получить лет пять тюрьмы, если бы меня из страны вовремя не выдернул Эдмунд, - она кривит губы и не понимает, как все это вообще вышло. Сибилл за свою жизнь не курила даже травку. А теперь даже брат не верил ей, что она никогда не принимала наркотики и никогда не станет, - Так что, возвращаться мне в сущности некуда и если я хочу уехать - придется соврать Эдмунду, что в Лондон, но на самом деле я уеду в Норвегию, потому что в мире больше нет страны с англо-саксонской правовой системой, где я могла бы работать, а в Норвегии хотя бы красиво.
|
